SHINING – Вечное сияние черного джаза (interview)

Парадоксы случаются. Полу­чив задание написать о группе SHINING Я с ходу сунулся в Швецию, несмотря даже на то, что шеф заранее предупредил, что писать нужно о норвежской группе Shining. Деяния Никласа Кварфорта так прочно засели у меня в голове, что я не сразу сообразил, что да, ведь на самом деле существует еще и норвежский коллектив с таким же названием. Однако кроме названия она имеет мало общего с пронзительным блэк-роком (ведь творчество «тех» Shining, все же, выходит за рамки метала) из соседней Швеции. И лично для меня столкновение с таким материалом стало, пожалуй, еще даже большим парадоксом. Это - самый настоящий (не падайте только в обморок) блэк-джаз, в котором привычный для нас экстремальный вокал ложится поверх именно джазовых гитарных гармоний, а потом... потом в дело вступает саксофон, и происходящее принимает столь психоделический оттенок, что глаза слушателя сами собой лезут на лоб. Должно быть, именно такую музыку слушал убийца Боб из Черного Вигвама, что находится в окрестностях городка Твин Пике - если, конечно, он вообще что- нибудь слушал...

Проект Shining был создан в 1999 году норвежским мульти-инструменталистом (основная специализация - саксофон) Йоргеном Мункеби, который приехал в Осло, чтобы учиться в Норвежской академии музыки, и нуждался в группе, чтобы дать концерт, о проведении которого он уже договорился. Никого не зная в городе, он стал искать единомышленников среди своих соуче­ников. Так к группе присоединились басист Аслак Хартберг, барабанщик Торстен Лофтус и пианист Мортен Квенильд.

Их первый альбом, ‘Where the Ragged People Go’, вышел в ноябре 2001-го. В то время на норвежской джазовой сцене доминировал футуристический джаз. Shining сконцентрировались на том, чтобы исполнять современный и энергичный акустический джаз. В 2003-м они выпустили второй альбом, ‘Sweet Shanghai Devil', в котором проявились многие элементы, при­шедшие из-за пределов джазового жанра - но музыка в целом при этом осталась полностью акустической. Но вот сегодня все уже не так. Альбом 2013-го ‘One One One’ - это жутчайший эксперимент над нашими ушами и мозгами, выдержать который будет под силу не каж­дому. Форменный звуковой терроризм! Еще в 2010-м на альбоме, очень характерно озаглавленном ‘Blackjzazz’, норвежские Shining заиграли куда как более резво, чем раньше, перейдя из разряда исполни­телей авангардного джаз-рока в категорию артистов, играющих авангардный джаз-метал. Впрочем, насколь­ко я понимаю термин «джаз», к настоящему моменту от него в саунде Shining не осталось уже практически ничего, и охарактеризовать их музыку можно, скорее, как самый настоящий нойз, пускай и сыгранный на не совсем традиционных для жанра инструментах. ‘Blackjazz’ был поистине монструозным альбомом, и ’One One One’ практически не уступает ему в этом отно­шении, а даже превосходит по части мелодизма (хотя по большому счету к этой музыке очень тяжело приме­нимо такое понятие, как «мелодизм»). Конечно, возни­кают и определенные вопросы, но - думаю, в целом данный релиз скорее удачен, нежели наоборот.

Их индустриальные тремоло-риффы в сопровождении мощной атаки ритм-секции не просто безумны - за ними явственно прослеживаются еще и многочасовые страдания по оттачиванию техники. Саксофон и элек­тронные партии стали более важны для песенной структуры, перестав быть просто фоном или вкрапле­ниями, призванными как-то разбавить музыку. Можно сказать, что нынешний альбом звучит менее нойзово, чем был ‘Blackjazz’, но... ха-ха, это вовсе не значит, что он станет для вас приятной прогулкой. Это совсем не та музыка, которую можно использовать в качестве фона для романтического свидания или чтения какой бы то ни было литературы. Даже для качалки вряд ли подой­дет - скорее для соревнований по бегу. О том, как та­кие чудовищные (по большей части, в хорошем смыс­ле этого слова) проекты появляются на свет, расскажет нам главный генератор идей этих «других Shining», Йорген Мункеби.

- В чем заключается основная мысль, которую должен донести до слушателей альбом ‘Оnе Оnе Оnе’?

«Около шести месяцев спустя после того, как мы закончили ‘Blackjazz’, я почувствовал, что мы сумели нащу­пать нечто совершенно уникальное в музыкальном плане. Я чувство­вал себя так, будто возвращаюсь домой после долгих лет испол­нения джаза. Потом, когда настало время делать сле­дующий альбом, я хотел выкристаллизовать общую идею ‘Blackjazz’ в нечто более конкретное, с более короткими и более прямолинейными песнями. Двумя песня­ми, которые стали моими персональными фаворитами на ‘Blackjazz’, были “The Madness and the Damage Done” и “Fisheye”, первые две песни альбома. Они служили отправными точками и, соответ­ственно, имели более знакомую, более при­вычную слушателям песенную структуру, чем остальной материал аль­бома. Я хотел посмотреть, получится ли у меня сде­лать целый альбом в такой манере».

- А почему у него такое странноватое название - ‘One One One?

«Оно вытекает из создании подборки классных песен - классных номеров, “great ones”».

-  ‘Blackjazz’ стал для вас настоящим прорывом, после которого о группе узнали очень многие. А что измени­лось лично для вас за прошедшие после него три года?

«Мне кажется, что за три года, прошедшие после ‘Blackjazz’, некоторые люди стали считать этот альбом в какой-то степени классическим. Для меня это стран­но. Конечно же, это хороший комплимент, но странно вообще иметь «классику» в своей дискографии. Для меня он ничем не отличается от любого другого альбо­ма, который я сделал. Несмотря на то, что я по-настоя­щему люблю его... но разницы нет. Я долго сидел, пытаясь сочинить как можно лучшую музыку, и в итоге появился альбом ‘Blackjazz’. Но я делаю это всякий раз, как делаю альбом. Как бы там ни было, а все это толь­ко к лучшему. Жизнь налаживается. У нас теперь есть большие площадки. У нас есть большие лейблы. Те­перь у нас есть менеджмент. Все растет, и наши амби­ции тоже растут. Но при этом я все еще занимаюсь тем же самым, что и раньше - делаю классную музыку. Так что, в этом смысле - ничего не изменилось».

-  Не могу не спросить уже «во первых строках своего письма» вот о чем. Есть такая шведская группа, кото­рая тоже называется Shining...

«Их вокалист Никлас Кварфорт одно время жил в Осло, и я даже встречал его несколько раз. Ни у него, ни у меня не возникает никаких проблем от того, что наши группы носят одинаковые названия. Мы оба ста­раемся делать как можно лучшую музыку, и мы оба прекрасно себя чувствуем, уже просто осознавая сам этот факт. Никто никого не тащит в суд. И мы - нор­вежские Shining - не собираемся менять наше назва­ние на Shining ВС или еще что-нибудь в этом духе».

-  Кто повлиял на тебя и заставил взяться за саксофон?

«Это очень интересный вопрос. Думаю, если бы я начал играть на саксофоне в более позднем возрасте, то смог бы с большей легкостью на него ответить. Но в возрасте девяти лет я, думаю, не уделял таким вещам должного внимания. Я просто развлекал сам себя. Если бы все это время я слушал джаз, то возможно, имело бы смысл взяться за изучение саксофона. Но я не слу­шал джаз. Думаю, до того, как я впервые взял в руки саксофон, я не слушал никакой музыки, которая содер­жала бы его звуки. А мечтал я всегда играть на бараба­нах. Мой отец был барабанщиком-любителем. Думаю, это совпадение. Я мог бы начать играть на гребаной тубе или тромбоне. И я счастлив, что я саксофонист. Еще я играю на гитарах, а также все больше и больше пою. Я счастлив, что не играю на тубе».

-  Как ты познакомился с Исаном, и как началось ваше сотрудничество? (Мункеби работал на сольных альбо­мах Исана ‘After’ и ‘Eremita’).

«Он сам вышел со мной на связь. Вообще, я вырос на металлической музыке. Death, Entombed и Sepultura. Я не слушал норвежский блэк-метал, а он, кажется, быв­ший фронтмен Emperor. Я знал об этой группе, но ничто не связывало меня с их музыкой. Мы с Исаном быстро нашли общий язык, В то время я как раз рабо­тал над альбомом Shining ‘Blackjazz’, а годом ранее - работал вместе с Enslaved над девяностоминутной сим­фонией, которую мы сочинили вместе. Так что, веро­ятно, Исана заинтересовало именно это. У него было определенное видение того, что нужно сделать, и, я думаю, оно хорошо совпадало с той темой, исследова­нием которой я занимался в тот текущий момент. Когда мы начали работать вместе, все пошло как по маслу. Я очень горжусь тем, что я сделал для альбома ‘After’, думаю, он получился великолепным. Это помогло мне понять, как нужно играть на саксофоне в металлической музыке. Одна из многих, многих вещей, которые помогли мне вычислить это. Я пытался понять это два­дцать лет. Помню, как я репетировал свой собственный металлический альбом, когда был молод, и мне совсем не кажется, что я звучал так же, как несколько лет спу­стя».

-  А когда у тебя впервые возникла идея совместить блэк-метал и джаз?

«Когда я был помоложе, то играл джазовую музыку, но слушал при этом метал. Время от времени я репети­ровал на саксофоне в процессе прослушивания метал­лических альбомов. Так что это не было для меня какой-то новой комбинацией, но в то время я все еще экспериментировал и пытался вычислить, как же мне свести эти вещи воедино. И я не думаю, что мне по-настоящему удавалось это, когда я был молод. Думаю, все внезапно встало на свои места на ‘Blackjazz’ в какой-то мере... В нашей музыке были достаточно раз­нообразные элементы. У нас была современная музы­ка, в духе Жана-Паскаля Чайне и Оливье Мессьена. У нас были элементы рок-музыки. У нас были электрон­ные элементы. У нас были струнные инструменты, мелотроны, литавры, так много разных вещей. Но на ‘Blackjazz’ мы от многих из них отказались, и я думаю, что это сильно повлияло на тот факт, что я снова смог чувствовать себя комфортно, играя на саксофоне... Мне пришлось нелегко, когда я пытался понять, как вплести саксофонные партии в музыку того рода, что звучала у меня в голове - а это был микс джаза и мета­ла, или более тяжелой разновидности рока. Но с ‘Blackjazz’, я считаю, я нашел способ играть так, как мне нравится. Я нашел такую манеру подачи саксофон­ной музыки, которая хорошо сработала. Вместо того, чтобы делать это как Чарли Паркер мог бы сделать, вместо того, чтобы делать это как Дэвид Сэндборн, в духе лос-анджелесской школы девяностых годов, вме­сто того, чтобы делать это как Майкл Брекер в нью- йоркском стиле второй половины девяностых, или как Джон Колтрейн в шестидесятых, я решил сделать это, как мог бы сделать поздний Джон Колтрейн или Фароа Сандерс. Внезапно все встало на свои места, и мы перестали нуждаться в чем-либо еще. Итак, мы отбро­сили в сторону весь остальной инструментарий, и у нас получился этот саксофонный драйв».

-  Этот проект, который ты сделал с Enslaved, ‘The Nine Nights of Nothingness’ - достаточно оригинальный и мощный материал. Планируется ли продолжение такой совместной работы - с теми же Enslaved или кем-либо еще?

«Ну, спасибо, что оценил. Этим было очень интересно заниматься, и я всегда заинтересован в том, чтобы делать классный материал. Это был очень, очень боль­шой проект. Мы написали очень много материала для него. Я также очень люблю крупные проекты. Это дает тебе возможность сделать что-то в большом масштабе. Думаю, я бы с радостью сделал что-нибудь подобное в будущем, но пока у меня нет конкретных планов, чтобы делать это с Enslaved или с кем-то другим. В настоящее время у нас есть очень много других дел. Но если что-то появится, то я буду более чем счастлив рассмотреть предложения и прикинуть, чем я могу помочь».

-  Существуют ли планы издать этот материал?

«Нет. Но записи существуют. Они не изданы, но орга­низация национального телерадиовещания Норвегии записывала живые выступления, которые были разби­ты на ряд фрагментов. Та запись, которую можно найти в Интернете - на Youtube, например - это стереомикс с того самого дня. Симфонию также транслировали по радио, но существует и разбитая на фрагменты версия, из которой вполне можно сделать альбом. Ка­жется, Roadburn так­же это записывали.

Я знаю, что они за­писывали второе выступление - на самом деле не то количество тре­ков, которое мы хотели бы, но все же, достаточно мно­го. Около тридцати двух. Запись существует.

Она не издана потому, что это невозможно... Мы могли бы, конечно, отправиться в сту­дию и записать этот материал, но причиной того, что он никогда не издавался, является то, что он не вписывался в график релизов Enslaved. Я задействовал несколь­ко композиций оттуда, чтобы переработать их для нашего аль­бома ‘Blackjazz’. Сложно син­хронизировать две группы, у каждой из которых есть свой собственный график и свой собственный жизненный цикл. Ну и потом, я думаю, что и мы, и они - группы, которые фокусируются на будущем и не хотят слиш­ком много тратить време­ни на это. Однако, в любом случае, то был классный материал. По-настоящему уникальный и здоровский».

-  А как вообще образова­лось сотрудничество с Enslaved?

«Они поинтересовались у нас, не хотим ли мы присо­единиться к их европейскому туру, и мы сделали это в 2008-м. Прямо перед туром мы, Shining, исполняли нашу кавер-версию “21st Century Schizoid Man” King Crimson на национальном норвежском радио. На несколько месяцев эта песня стала частью нашего сет-листа. И в том туре мы также исполняли эту песню, а на паре последних кон­цертов мы даже привлекли к ее исполнению несколь­ких участников Enslaved. Нам показалось, это очень клево. А потом, когда тур был завершен, и Shining были приглашены стать хедлайнерами фестиваля Moldejazz, нас попросили там сделать что-нибудь с другой груп­пой, показать какую-нибудь совместную работу. Мы предложили Enslaved - потому что мы играли с ними ту песню. Вот так и началось наше сотрудничество. Потом Ивар написал 45 минут музыки, я - еще 45, и мы соеди­нили их вместе настолько хорошо, насколько могли».

Как я и говорил в начале статьи, определенные пре­тензии к тому, что мы услышим на ‘One One One’, все- таки возникают. Как и в случае с 'Crown of Phantoms’ американцев Chimaira, здесь можно найти очень много техницизма, не вырастающего ни в какие конкретные идеи. Этакая «музыка для музыкантов», чем грешат, например, многие современные проговые коллективы. Первые четыре трека, несмотря на то, что в них при­сутствуют некоторые интересные моменты, все же, вызывают скорее недоумение, а не переживание. Лишь в четвертом из них, “My Dying Drive", будто бы наме­ренно противореча названию песни, драйв начинает оживать, а не умирать. А к пятому треку, “Blackjazz Rebels”, альбом наконец-то раскочегаривается как надо, и нога уже начинает притопывать в такт...

Антон Вильгоцкий (журнал DARK CITY)